Журналист Иван Сафронов, уже полгода находящийся в СИЗО "Лефортово" по обвинению в госизмене, рассказал в интервью "Коммерсанту" о знакомом журналисте из Чехии Мартине Ларише, которого следствие считает человеком, завербовавшим россиянина для сотрудничества с чешской спецслужбой, подконтрольной США.
По словам Сафронова, они познакомились в 2010 году, когда Лариш работал собкором газеты Lidové noviny в Москве. "Мы обсуждали международные отношения, политику и т.д., как правило за кружкой пива", - описывает журналист. В 2012 году их общение прервалось, так как ставку Лариша сократили, и он вернулся на родину. Изредка они переписывались в соцсетях. Следующая встреча произошла в 2016 году в Праге, после чего Сафронов и Лариш стали встречаться чаще.
"Эти встречи я не скрывал. Иногда мы путешествовали по Европе в большой компании молодых людей. Были в Хорватии, Испании. В 2018 году снова в Чехии: у Мартина была свадьба, и я был в числе приглашенных. Последний раз мы виделись в Германии - на этот раз я пригласил его на свой день рождения, который отмечал в Берлине всей своей семьей", - рассказал Сафронов.
В 2017 году Лариш уволился из газеты и создал Информационное агентство анализа и профилактики безопасности, которое занимается рассылкой дайджеста СМИ и аналитических материалов платным подписчикам. Потребителями этой информации являются другие СМИ. Сафронов писал для проекта "не более одного-двух материалов в месяц", это была компиляция сведений из открытых источников.
По словам журналиста, Лариш присылал ему список тем, они основывались на "актуальной, публично обсуждавшейся в тот период времени информации". Дайджестами для Лариша Сафронов занимался в 2017-2019 годах, на проекте он "ничего не заработал". С чехом работали и другие журналисты из разных стран. После официального трудоустройства советником главы "Роскосмоса" Дмитрия Рогозина в мае 2020 года Сафронов не общался с Ларишем и не интересовался развитием его проекта.
"Следствие считает подозрительным, что я пользовался установленной на моем компьютере программой шифрования, но уверен: большинство коллег-журналистов из моего окружения также используют различные средства шифрования на своих гаджетах, а также специальные "секьюрные" мессенджеры для коммуникации. Это не потому, что мы шпионы или госизменники, просто это стало элементом нашей журналистской культуры, уже крепко укоренившейся моделью профессионального поведения", - объяснил Сафронов.
Журналист просил следствие показать ему тексты, вокруг которых строится обвинение, но не добился этого. "За полгода никто из следственной группы не дал мне разъяснений по сути предъявленных обвинений, только какие-то общие фразы: в 2017 году ты передал что-то такое, чего передавать нельзя, но мы тебе это не покажем, потому что не хотим", - рассказал он.
"Говорят, что в 2017 году я совершил преступление, но не говорят, что именно я сделал, - предлагают вспомнить. Я три месяца занимался самокопательством, но никаких преступлений так и не вспомнил. Ну и вишенка на торте: как только я прошу ознакомить меня хоть с какими-то материалами, чтобы понять, о чем идет речь, следователь квалифицирует это как попытку выведать объем собранных ФСБ материалов", - отметил Сафронов.
Он выразил недоумение, что его арестовали только спустя два года после того, как ФСБ якобы получила данные о передаче содержащих гостайну материалов за рубеж. "А ответ простой. В 2017 году я трудился в "Коммерсанте", а в 2019-м - в "Ведомостях". Инкриминировать журналисту шпионаж не стали: разум, видимо, победил. А вот сотруднику "Роскосмоса" влепить ст. 275 УК уже никаких проблем не составило" - предположил Сафронов.
Он добавил, что за десять лет журналистской деятельности общался с другими иностранцами, но принципиально отказывался от встреч с военными атташе западных стран и целенаправленно не посещал их официальные мероприятия.
По словам журналиста, иногда ему казалось, что он "не один", но предположить, что более пяти за ним лет велась слежка, прослушивались его телефон и квартира, мониторились передвижения, никогда не мог: "Просто, наверное, потому, что не верил, что такой абсурд вообще возможен".
Новой информацией о ходе следствия ни Сафронов, ни его адвокаты не располагают. "По сути, я просто сижу в четырех стенах - и ничего не происходит. Возможно, это такая тактика у следователя. Может, он поймал настоящего шпиона и все силы бросил на него. Мне трудно сказать: из камеры мало что слышно и видно", - констатировал журналист.
Он по-прежнему лишен права на звонки и свидания с родными, так как все его близкие, включая мать , проходят по делу свидетелями: "Это повсеместная практика, чтобы отказать в коммуникации с близкими и родными. <...> В общем, никому нельзя мой голос услышать - это угроза национальной безопасности, не меньше".