Поляк Ежи Билецки сбежал в 1944 году из концлагеря Освенцим вместе со своей девушкой-еврейкой, надев форму СС и предъявив поддельный пропуск. Свою историю он недавно поведал агентству Associated Press, пригласив корреспондентку в свой дом в городе Новы Тарг, расположенный всего в 85 км от Освенцима.
У заключенных Освенцима в ходу была поговорка: единственный выход отсюда - через трубу крематория. Мало кто покидал лагерь через ворота. Но вот 23-летнему Билецки это удалось. Как поляк-католик, владеющий немецким языком, он занимал в лагере относительно привилегированное положение, что позволило ему спасти из заточения свою возлюбленную-еврейку, и бежать вместе с ней самому.
Подвиг Ежи Белецки был признан в 1985 году иерусалимским центром "Яд Вашем".
"Это была великая любовь. Мы планировали вступить в брак и всю жизнь прожить вместе", - вспоминает он. Билецки арестовали еще в 1940 году, когда ему было 19 лет, по ложному обвинению в принадлежности к бойцам польского Сопротивления. Он был доставлен в новый лагерь в апреле 1940 года в составе первой партии заключенных, все они были поляки. Ему присвоили номер 243 и отправили работать на склады, где время от времени можно было подкормиться случайной едой, что и позволило ему выжить.
Лишь через два года прибыла первая партия евреев. Большинство из них было отправлено сразу в газовые камеры, что в соседнем Биркенау, но некоторым пришлось заниматься принудительным трудом в ужасных условиях, что лишь отсрочило их смерть.
В сентябре 1943 года Билецки отправили на склад зерна. Другой заключенный показывал ему фронт работ, когда внезапно открылась дверь, и вошла группа девушек, которых прислали на починку мешков для зерна. Среди них была и 22-летняя Циля Цибульска. Ее вместе с родителями, двумя братьями и младшей сестрой схватили в январе 1943 года в Ломжинском гетто, что на севере Польши, и отвезли в Аушвиц-Биркенау. Родителей и сестру сразу казнили в газовых камерах, а Цилю и братьев поставили на работу. К сентябрю оба ее брата умерли.
Ежи и Циля подружились, а затем дружба переросла в любовь. Тогда Ежи и принялся обдумывать план побега. С помощью другого польского заключенного, работавшего на складе формы, он достал полный комплект формы СС и пропуск. Воспользовавшись карандашом и ластиком, он внес небольшую поправку во вписанное в пропуск имя роттенфюрера СС Гельмута Штелера, заменив его на Штайнера. Сделал он это на случай, если бы проверявший пропуск охранник был знаком со Штелером. В пропуске заключенный написал, что тот выдан для того, чтобы вывести из концлагеря заключенную на допрос в близлежащий полицейский участок.
Готовясь к побегу, заключенный достал также немного еды, себе - бритву, а Цибульске - свитер и туфли. Накануне Ежи предупредил возлюбленную: "Завтра к тебе придет эсэсовец, чтобы отвести тебя на допрос. Так вот, этим эсэсовцем буду я".
На следующий день Белецки, одетый в украденную форму, подошел к прачечной, где работала Цибульска. Покрывшись потом от страха, он потребовал от немца-начальника выдать ему женщину.
Затем начался нескончаемо длинный путь к боковым воротам, где дежурил сонный эсэсовец-охранник. Колени беглеца сгибались от страха, а ведь он должен был поддерживать горделивую осанку эсэсовца, шагая по гаревой дорожке к свободе.
Охранник нахмурился, уставившись в его пропуск, и оглядел обоих беглецов. Его взгляд длился, казалось, вечность. Наконец он произнес эти волшебные слова: "Да, спасибо" - и выпустил их на свободу.
Первые шаги за пределами лагеря были для Ежи немногим легче - страх быть застреленным пронизывал его до костей. Но, оглянувшись на лагерь, он увидел, что охранник продолжает безмятежно сидеть в будке. Они дошли до дороги, до темноты отсиживались в кустах, а с наступлением ночи заторопились подальше от проклятого места.
"Переход по полям и лугам был очень изнурителен, особенно для меня, не привыкшей к таким продолжительным пешим переходам", - писала потом Цибульска. Они должны были пересекать реки вдали от селений и мостов. Иногда Ежи переносил ее через реки на руках. Однажды она так устала от ходьбы, что попросила его бросить ее. Но Ежи не желал этого слышать и повторял: "Мы бежали вместе и будем идти дальше вместе".
Девять ночей они шли в деревню под Краковом, где находился дом дяди беглеца. Там они встретили мать Ежи. Хотя она была счастлива увидеть сына на свободе, но, истовая католичка, категорически возражала против его женитьбы на еврейке.
Цилю спрятали на соседней ферме, а Билецки решил пожить в подполье в Кракове. Расстались они, договорившись встретиться сразу после войны. И лишь когда в январе 1945 года Советская Армия освободила город, он отправился обратно на ферму... но опоздал на четыре дня. Цибульска, не зная, что Краков освободили только через три недели после освобождения местности, где она пряталась, перестала ждать жениха, решив, что либо он отказался от своих планов, либо погиб.
Она отправилась на поезде в Варшаву, собираясь выехать в Соединенные Штаты на поиски своего дяди. В поезде она встретила еврея Давида Захаровица, они стали встречаться и поженились. Вместе они выехали в Швецию, а оттуда - к дяде Цибульской в Нью-Йорк, где занялись с его помощью ювелирным мастерством. В 1975 году Захаровиц умер.
В Польше Билецки обзавелся семьей, работал директором школы автомехаников. Он ничего не слышал о Циле и не знал, как ее найти. Но бывшая невеста вспоминала о нем.
В 1982 году, рассказывая уборщице-польке о побеге из Освенцима, Цибульска наконец получила шанс встретиться с Ежи. Ее собеседница ответила, что знакома с этой историей, поскольку видела выступление Ежи по польскому телевидению. Циля нашла номер телефона Ежи и в мае 1983 года позвонила ему.
Через несколько недель они встретились в Краковском аэропорту. Ежи преподнес ей 39 красных роз - столько лет они не виделись. Много раз они вместе ездили по Польше, посещая и мемориальный комплекс "Аушвиц-Биркенау", и семью, которая укрывала их. "Любовь начала возвращаться", - говорит Билецки. "Циля говорила мне: оставь свою жену, приезжай ко мне в Америку. Она много плакала, когда я сказал ей: у меня такие хорошие дети, у меня сын... как я могу так поступить?"
Уехав в Нью-Йорк, Циля написала ему: "Я больше не приеду". Больше они не виделись, на письма Ежи она не отвечала. Циля умерла в Нью-Йорке в 2002 году. "Я очень любил Цилю, очень. Иногда после войны я плакал о том, что она не со мной. По ночам она снилась мне, и просыпался я в слезах. Судьба решила за нас. Но, вернись я в то время, я бы поступил так же", - заключил Билецки.