В новостях последних лет слово дезертир встречается очень часто. На самом деле употребление данного термина не совсем корректно. В соответствии с законом дезертиром можно называть лишь тех, кто незаконно ушел из своей части с твердым намерением никогда больше не возвращаться на военную службу.
Если в ходе расследования задержанный дезертир заявит, что собирался когда-нибудь "вернуться в строй" (обратное доказать очень трудно), то юридический термин "дезертир" к нему уже применить будет нельзя.
Военные юристы в таких ситуациях употребляют более широкий термин: самовольное оставление части.
Солдаты бегут из рядов вооруженных сил чуть ли не каждый день. С одной стороны, называть всех этих ребят преступниками в большинстве случаев просто не поворачивается язык. Не секрет, что практически все случаи побегов солдат из армии происходят по двум причинам: из-за унижений и побоев со стороны сослуживцев и из-за полуголодного существования, которое молодые люди вынуждены терпеть в своих частях.
С другой стороны, нельзя полагать, что все дезертиры - это невинные и несчастные жертвы "дедовщины", которые сами не способны даже и муху тронуть пальцем. Надо солдату или матросу с Дальнего Востока добраться до дому. А дом, например, в Тюмени- или в Белгороде. Где взять деньги? Конечно, в чьей-нибудь квартире, в дачном домике, на большой дороге. Вот и оказываются беглые военнослужащие грабителями, а то и убийцами. Тем более, не секрет, что интеллектуальный и моральный потенциал призывников в последние годы оставляет желать лучшего.
Поэтому уже сложилось разделение побегов военнослужащих на криминальные, отягощенные уголовными преступлениями, и некриминальные, когда молодой человек таким образом пытается добиться защиты и справедливости.
По данным военной прокуратуры, почти треть самовольно покинувших свои части военнослужащих совершают какие-нибудь преступления - грабежи, иногда даже убийства. Примеры - в новостях.
Полковник Владимир Попов, доктор исторических наук, профессор кафедры социологии Военного университета, и подполковник Сергей Евенко, адъюнкт кафедры социологии Военного университета, в опубликованном в 2002 году исследовании приводят такую статистику:
наиболее часто совершаемым видом уклонения является:
- самовольное оставление части - 79%, - дезертирство - 20%, - членовредительство - 1%.
При этом они утверждают, что число совершенных самовольных оставлений части соответствует числу мотивов совершения этого вида преступления, не связанных с желанием навсегда уклониться от выполнения обязанностей военной службы.
А мотивы выделяются такие:
- смена места службы - 35%; - отдых от военной службы - 27%; - решение личных вопросов - 14%.
Наибольшее число уклонений от военной службы совершают военнослужащие первого периода службы - 42%, причем, для этого периода службы характерно в основном самовольное оставление части - 86%. Военнослужащие второго периода в общей структуре уклонений от военной службы занимают второе место, ими совершаются 35% уклонений, причем чаще самовольное оставление части - 67% и дезертирство - 33%.
Реже уклонения совершаются военнослужащими, прослужившими 1,5 года - 18% (для этой категории характерно самовольное оставление части - 79%, членовредительство - 3%). Незначительная часть совершенных уклонений от военной службы приходится на долю военнослужащих четвертого периода службы - 5%.
Доминирующим мотивом в совершении уклонений от военной службы для военнослужащих первого периода службы является смена воинской части (42%), второго - отдых от тягот и лишений военной службы (37%), третьего - решение личных вопросов (46%), четвертого - решение личных вопросов (43%).
Типичный некриминальный побег выглядит примерно так. Исчезнувший из части солдат в течение двух суток считается даже не сбежавшим, а лишь самовольно отлучившимся. Дисциплинарный проступок, конечно, случился, но преступление еще не совершено.
Поэтому довольно часто покинувший часть солдат стремится любыми способами успеть добраться до дома к наступлению третьих суток, когда его побег переходит в разряд уголовно наказуемых действий.
Если еще и в военкомат заскочил - будет считаться продолжающим службу. Другие места, куда направляются беглецы, - различные правозащитные организации, в первую очередь известный всем и каждому Комитет солдатских матерей, отделения которого есть во многих крупных городах России, и органы военной прокуратуры.
Причем, как утверждают в Главной военной прокуратуре (ГВП), военные прокуроры работают не менее эффективно, чем солдатские матери.
Но, конечно, беглецы идти к прокурорам не спешат, т.к. срабатывает психологический настрой: любой человек в военной форме воспринимается такими солдатами как враг.
В любом случае правозащитники находятся в плотном контакте с ГВП, и контакта с прокурорами не избежать. Прокуроры начинают расследование, а солдату дорога в военкомат или специально созданный при Московской комендатуре сборный пункт.
И там, и там его обязаны взять на учет, сообщив об этом в часть. Однако ни денег, ни возможности для возврата "путешественника", как положено с сопровождающим, не имеется.
В лучшем случае военкомат попытается пристроить парня в дислоцированную где-то поблизости часть, а при отсутствии таковых - отправляет под присмотр родителей и просто ждет: быть может, приедет за солдатом кто-нибудь из командиров. Что по причине все тех же финансовых трудностей бывает крайне редко.
В частях часто не стремятся посылать своего представителя на встречу с солдатом, утверждающим, что сослуживцы над ним издевались. Ведь тогда уж точно придется обращаться к прокурорам, и виновным окажется скорее всего уже не беглец.
Удобнее в таких случаях отмахнуться от исчезнувшего подчиненного, переслав его документы с "отступной" характеристикой: солдат нерадивый был, командиров не слушался, - разбирайтесь там с ним сами.
Какое количество таких некриминальных побегов совершается в целом по Вооруженным силам, как утверждается, точно не могут сообщить даже в ГВП.
Косвенно о масштабах явления можно судить по новостям и по таким фактам, что, например, в 2002 году во время прокурорской проверки в Забайкальском военном округе была предпринята попытка выборочно в ряде частей выяснить, как меняется количество беглецов, попавших под уголовную ответственность и оставшихся вне компетенции органов юстиции. Оказалось, с 1998 года первых стало почти вдвое меньше, а число вторых увеличилось в три раза. И вот в сумме те и другие случаи дали бы явный прирост общего показателя.