"Высказывания Бортникова - прекрасная иллюстрация к тому, что нет никакой возможности рассказать русскую историю ХХ века с "государственнических позиций", - пишет экономист в Facebook, комментируя нашумевшее интервью главы ФСБ.
"То есть, конечно, тем, кто считает, что русская история - это борьба "государства" с "народом", ее легче пересказывать. Можно не замечать, что в 1917 году власть не просто поменялась - поменялись целиком высшее руководство, элита, социальный слой, из которого элита формировалась, и следующий слой тоже. Эти изменения были совершенно неслыханными по масштабу и полноте. Например, в Французскую революцию были люди, которые входили в высшее руководство и в ходе революции, и во время императорства Наполеона, и после реставрации Бурбонов; про элиту "в целом" и говорить нечего - смена была куда менее радикальной, чем в Русскую революцию. Гитлеровская революция в Германии была довольно радикальной в части высшего руководства, но средний слой элиты и вся военная иерархия сохранились. В парадигме "государство - враг народа" Ленин со Сталиным, конечно, наследники Николая II со Столыпиным, а Дзержинский с Ягодой заняли место Карлова с Курловым. Глупо, но можно себе представить. Но вот в парадигме "неизменное государство" русскую историю ХХ века изложить просто невозможно.
Если исходить из того, что Николай II и его режим были государственной властью, то большевики и другие революционеры с этой властью боролись и ее победили. Они убивали полицейских, сотрудников госбезопасности, министров, губернаторов, членов императорской семьи - и до свержения режима, и после. Они боролись против всего, что можно было бы назвать "безопасностью государства". Они разрушили действующую полицию, секретные службы, разведку, дипломатию и т.п. Такие же органы нового режима являлись наследниками органов предыдущего в том смысле, в котором вор является наследником ограбленного, а убийца - убитого. (Конечно, криминальная полиция частично сохранилась - как минимум в первые годы после революции, и в гражданских ведомствах сохранилось некоторое количество профессиональных сотрудников, а в армии - несколько генералов, но это было недолго и почти всегда - совершенно исключительно).
Кажется, можно построить цельную историю российского государства, если исходить из того, что ЧК и их наследники, НКВД-МВД, Наркоминдел-МИД и т.п. были законными, естественными органами российского государства. В каком-то смысле это нам и рассказывали в советской школе: предыдущий режим был "эксплуататорским", то есть исторически нелегитимным, и это было закономерно, естественно и правильно его свергать. То, что установилось в результате свержения, и было естественным. Тогда получается, как в интервью Бортникова, что чекисты защищали государство от "белогвардейцев", то есть мятежники защищали государство от кого? От министров, офицеров и спецслужб этого самого государства? То есть если кто сверг законную власть, то он становится законной властью? Надо надеяться, что в своей профессиональной деятельности председатель ФСБ такой парадигмы не придерживается... Да и считать, что русская история, что история страны, что история государства, началась в 1917 году, как-то странно.
Значит ли это, что русскую историю ХХ века невозможно внятно рассказать? Возможно, конечно. Но это очень непросто. Этот рассказ требует объяснения краха государственности и создания новой (а то и двух). Преемственность российских спецслужб (и любых других министерств) - это сложный вопрос и надо вдаваться в детали, потому что что-то сохранялось, что-то безвозвратно погибло. Трагедия ОГПУ-НКВД 1930-х годов состоит и в том, что их использовали преступники для удержания личной власти, и в том, что тысячи сотрудников виновны в убийствах сотен тысяч невинных людей, и в том, что тысячи сотрудников сами были убиты в ходе террора, и в том, что пока органы занимались политическим террором, реальная контрразведка и разведка пострадали так сильно, что страна оказалась неготова к войне. Это все - разные трагедии и трагедии разных масштабов; кратко это не перескажешь. И в простую формулу не включишь".