"Говорят, Джордж Мартин, автор "Саги льда и пламени", был историком, занимавшимся войной Алой и Белой розы, Ланкастерами и Йорками, но потом решил, что интереснее и веселее писать историю, которую придумываешь, а не изучаешь", - пишет экономист, профессор Чикагского университета и ВШЭ в "Живом Журнале".
"Можно пересказать реальный сюжет интереснее, чем он был в жизни. Принцы - узники Тауэра погибли, а Бран и Рикон - спаслись и конца нет их приключениям. Кто напишет альтернативную историю приключений Бориса и Глеба? Можно использовать сюжеты из других историй - конечно, "красные свадьбы" случались во многих странах, но мне сразу пришла в голову история Глеба Рязанского, перебившего столько своих родственников.
В некоторых отношениях Мартину удалось создать более историчное произведение, чем монографии по средневековой истории. Конечно, в реальной истории не было драконов и живых мертвецов, но живые мертвецы, орудующие на периферии, - это было то, во что тогда люди верили. Верили ровно в том же смысле, в каком верили в реальность венгерских, русских и татарских дружин на периферии континента. Я читал книгу Дюби о средневековой Франции, но, уверен, средневековая Англия не сильно отличалась. То есть фэнтезийный мир Мартина отчасти более реалистичен, чем, скажем, мир "Айвенго", другой моей любимой книги, в которой отношения и представления XIX века перенесены на пять веков раньше, или мир "Черная стрела", мир собственно Ланкастеров и Йорков. Люди тогда верили в воскрешения и полулегендарных героев, и, конечно, тематика "кто чей сын" была важнейшим элементом дискурса.
Так чем плохи повороты сюжета шестого и седьмого сезонов, о которых я знаю из пересказов эпизодов в NYT? Похоже, они стали следовать не исторической логике, а драматической. У Мартина с первого момента было несколько княжеств с правящими семьями, конгениальными своим княжествам. Насколько Нед Старк на своем месте в Винтерфелле, настолько он чужероден в столице. То же самое с принцем Дорна, то же самое с Арьинами, чья история в столице, в позднейшем пересказе - это та же, с другими драматическими деталями, что у Старков. С отвратительными Ланнистерами - то же, что и с симпатичными Старками.
Гражданская война у Мартина - это нарушение хрупкого, но естественного порядка. Это и есть война Алой и Белой розы - кровавая междоусобица, которую невозможно было остановить, после того как она началась. Конечно, Средние века были жестокими и кровавыми, но за сто с лишним лет до начала войны не было ни одной казни претендента на престол, а за десятилетия войны стороны убивали практически каждого претендента из стороны противников, который попадал в их руки.
Собственно, война закончилась примерно в момент когда у обоих родов остался, по существу, один совершеннолетний потомок мужского рода. Да, кому хочется угадать конец саги, уделите внимание биографии Генриха VII. Конечно, у междоусобных войн - что в Англии, что на Руси - были глубокие социальные, экономические и исторические причины, но частный механизм превращения королевства в бессмысленную кровавую кашу у Мартина очень хорош.
Создатели фильма, которым пришлось после нескольких сезонов "придумывать вперед", пошли в другую сторону. Их мир - это мир герметического, в котором персонажи уже определены и уже заперты в комнате. Как у Агаты Кристи, как в "Санта-Барбаре", в "Друзьях" и им подобных сериалах. Здесь любые персонажи могут устроить заговор и у любых персонажей может возникнуть любовь. Но это именно свойство персонажей сериала, а не истории. Элеонора Аквитанская, легендарная королева, сменившая множество мужей и еще больше политических альянсов, была исключением, а не типичным представителем средневековых королев. Намечающийся роман Дейнерис с Джоном Сноу - пример сериальной, а не историко-романтической любви.
Из "Санта-Барбары" заимствован и другой антиисторический, сериальный элемент. Они стали воспринимать всю эту "законнорожденность" и "кто чей сын" всерьез! Как будто это, кто чей сын, что-то значило. Для средневековых королей эта вся риторика была средством легитимизации! Чьи войска контролируют cтолицу, тот и законный сын и наследник предыдущего короля. Когда повстанец объявлял себя потерянным сыном Оберина, допустим, и Лианны, то было неважно, правда или нет, - вопрос был в том, насколько этому верил народ и знать, а эта вера коррелировала с его успехами. Первая комиссия Шуйского объявила ДНК-тест останков царевича Дмитрия настоящим, но сам воевода много раз менял позицию по этому поводу. У Мартина это ровно так и было - неважно, кто чей сын, важно, что про него думают и кем считают. А сценаристы сериала, похоже, начали считать кровь всерьез.
Интересно, повлияет ли сериальное развитие сюжета на то, что пишет сам Мартин? Говорят, это будет сильно расходиться с сериалом. Седьмую книжку я уже не жду, но пока собираюсь прочитать".