"Так бывает, что какой-то один человек становится символом большого социального явления. Символом ненасильственного сопротивления стал Махатма Ганди. Символом нацистской пропаганды - Юлиус Штрейхер. Не случайно он единственный из всего цеха был повешен по приговору Нюрнбергского трибунала. Символом того, что царит сегодня в российском телевизоре, является Владимир Соловьев", - пишет колумнист "Ежедневного журнала".

"Именно в нем в концентрированном виде воплотилось все то худшее, что вот уже скоро два десятилетия выливается на головы россиян. Кроме того, Владимира Соловьева стало просто очень много. Помимо того, что он заполнил собой до краев главный государственный телеканал "Россия-1", так еще и по радио "Вести.FM" вещает практически ежедневно. Соловьев достал своей одиозностью не только оппозицию, но и часть лоялистов. То Познер объявит, что руки Соловьеву не подаст, то Ургант прицельно пошутит про "соловьиный помет". Наконец, в ход пошла артиллерия: по Соловьеву прицельно выстрелил Навальный, который собрал в одном ролике все, что раньше было опубликовано про нажитое непосильным трудом имущество телеведущего, добавил добытые ФБК документы и кадры съемок, которые сделали расследование доказательным, облек все это в свою фирменную ироническую упаковку и вдарил что было сил.

Если на укол Урганта Соловьев ответил своей обычной руганью в собственном эфире, то на выстрел Навального надо было искать ответ более увесистый. Сначала для проформы Соловьев ответил в своем блоге, мол, я просто богатый, все честно заработал в бизнесе в проклятые девяностые, а Навальный мне завидует. Но всем было очевидно, что это несерьезно. Что на удар Навального такой репликой отвечать нельзя. И ответ был найден в дебютном выпуске программы "Судьба человека" с Борисом Корчевниковым".

"...Третья, главная часть "Судьбы человека" была посвящена службе Соловьева на благо Отечества. Тут Соловьев ответил Навальному развернуто, сообщив, что это была "тупая хомячковая агрессия, когда тебя из-за угла облили". В очередной раз сообщил, что богатство свое он нажил непосильным предпринимательским трудом в девяностые, забыв, правда, уточнить, что деньги, нажитые в девяностые, он почему-то стал тратить на элитную недвижимость начиная с середины нулевых, а самые дорогие покупки сделал спустя полтора десятка лет после прекращения занятий бизнесом, аккурат после того, как перешел на работу на главный государственный телеканал.

Особо задел Соловьева упрек в отсутствии патриотизма, основанный на наличии виллы в Италии. Тут Соловьев скромно сравнил себя с Гоголем, который, живя в Италии, оставался российским патриотом. Видимо, то, что Соловьев делает в телевизоре, следует считать равноценным написанию "Мертвых душ", а его постоянное вранье на радио, это, наверное, "Шинель".

Но вот что действительно любопытно, так это то, как Соловьев оценивает свой вклад в российскую общественную жизнь. Этот фрагмент передачи заслуживает прямого цитирования.

Соловьев: "Я не журналист, я - ведущий".

Корчевников: "Вы - экономист?"

Соловьев (гордо, без тени иронии): "Я - Соловьев! У меня гигантский талант: я умею видеть талантливых людей и продвигать их!"

И далее называет трех людей, таланты которых он сумел увидеть и продвинуть: Сатановский, Куликов и Михеев. Если к этой троице добавить Багдасарова, то получится полный комплект. Это та четверка генераторов ненависти и лжи, которая действительно выделяется даже на весьма специфическом фоне соловьевских "экспертов". Помимо своего весомого вклада в зомбирование россиян, Соловьеву принадлежат немалые заслуги в тех деформациях экспертного поля, поля общественных наук, которое произошло в результате разрушительного вторжения туда путинского телевизора.

Герострат сознался под пытками, что он сжег храм Артемиды ради славы. Соловьева совершенно не надо пытать, он свои преступления не скрывает, а всячески ими гордится. По уровню известности в России он уже явно обошел Герострата, а в последнее время и в плане позорности этой славы начинает опережать древнегреческого безумца".