ВЛАДИМИР ВОЛКОВ, обозреватель журнала "Большой Бизнес":
Активизация усилий России по интеграции в глобальное торгово-экономическое пространство налицо. Но прежде, чем открыть свои границы и связать себя вполне конкретными обязательствами, было бы неплохо определиться, на какую роль в мировом разделении труда мы претендуем. Конечно, если мы хотим торговать не одной только нефтью.
Строго говоря, работа по интеграции российского хозяйства в мировое не прекращалось все последние годы. Однако буквально на этих днях мы все стали свидетелями целой серии важных прорывов в этом направлении, или инициатив, подобные прорывы обещающих.
Прежде всего, речь о ВТО, в двери которой Россия безуспешно стучится вот уже битых полтора десятилетия. Не далее как в начале октября России удалось успешно завершить двусторонние переговоры о вступлении в эту организацию с США, а сегодня стало известно, что Москва уладила и последние разногласия с Брюсселем. В том числе, и в отношении пошлин на вывоз круглого леса, повышая которые Россия рассчитывала стимулировать переработку на собственной территории, но, очевидно, вынуждена была пойти на уступки таким странам, как Швеция или Финляндия, которые давно и успешно делают из отечественного кругляка готовую мебель и дома. Теперь, как в ходе недавнего сеульского саммита G20 заявил (в который уже раз) Аркадий Дворкович, Россия может рассчитывать на присоединение к мировому торговому клубу уже в 2011 году.
Искомое членство, как видно, должно содействовать еще более глубокому взаимопроникновению экономик России и ее соседей, в первую голову той же Европы и Китая, партнерство с которыми запрограммировано самой нашей географией. В начале этой неделе в отношениях с восточным соседом случился новый прорыв – в ходе Пятого российско-китайского экономического форума в Санкт-Петербурге компании обеих стран подписали 13 контрактов, главным образом в энергетике, на общую сумму 8 млрд долл., и даже договорились отказаться от доллара во взаимной торговле.
Сегодня же начался двухдневный рабочий визит Владимира Путина в Германию, накануне которого российский премьер в статье в Suddeutsche Zeitung изложил расширенный план сотрудничества между Россией и ЕС. В ней глава российского кабмина обратился к европейцам с предложением о создании ни много ни мало "гармоничного сообщества экономик от Лиссабона до Владивостока", "а в будущем - возможно, и зоны свободной торговли и даже более продвинутых форм экономической интеграции".
При этом Путин выступил и вовсе с сенсационной инициативой, предложив включить двустороннюю повестку "вопрос о поощрении новой волны индустриализации европейского континента", а также предостерег ЕС о рисках принятия "третьего энергопакета", что может привести к дефициту энергоресурсов и росту цен на них в Европе.
Интерпретации у этой последней инициативы, конечно, могут быть разные. Думается, имеет право на существование и такая: Россия намерена содействовать дальнейшему развитию европейского индустриального сектора, рассчитывая получить отсюда кое-что и для себя, при этом она соглашается на роль основного поставщика энергоресурсов, но хотела бы получить гарантии надежности спроса, в том числе за счет обмена энергетическими активами, о чем пишет Путин.
Но, если представить, что новая европейская индустриализация произойдет, по сути, это будет означать, что Россия окажется зажатой между двух мировых "цехов" - ЕС и Китаем, каждый из которых будет специализироваться на производстве товаров в своих нишах – более или менее технологичных. Стоит ли говорить, в этой схеме мы можем рассчитывать исключительно на роль источника сырьевых ресурсов и, если повезет с инфраструктурой, транзитного звена для переброски готовых товаров между двумя оконечностями большого евразийского континента. Роль эту, как известно, Россия с переменным успехом играет и сегодня, и она ее не устраивает.
Тем не менее, это вовсе не означает, что положение "энергетической сверхдержавы", как это недавно называлось в официальной доктрине, плохо для будущего российской экономики. Едва ли можно серьезно поспорить с тем, доходы, которые страна получает от экспорта энергоносителей, еще долго будут оставаться важнейшим источником финансирования ее модернизации - строительства дорог, подъема сельского хозяйства, перевооружения промышленности и тому подобного.
При этом отсутствие членства в ВТО едва ли способно серьезно повредить российской торговле энергоресурсами. Зато, напротив, после открытия торговых границ многие несырьевые отрасли после вступления - здесь надо оговориться, что пока условия его широкой общественности доподлинно неизвестны - вполне могут оказаться в весьма затруднительном положении.
Спешка в подобных делах совсем неуместна. А пример Китая, который вначале определил свое место в мировом разделении труда и с помощью западных партнеров выстроил мощную конкурентоспособную промышленность и только потом оформил свое членство в ВТО, должен оказаться весьма поучительным для России.