ДМИТРИЙ ДОКУЧАЕВ, редактор отдела экономики журнала "The New Times":
Если попытаться измерить нынешний экономический кризис в России с помощью цифровых показателей, картина получится в высшей степени противоречивая.
С одной стороны, существенно выросли основные фондовые индексы – ММВБ и РТС: еще пару месяцев назад они "крутились" у отметки 700 пунктов, сегодня уверенно перевалили за 1000. С другой стороны, апрельский промышленный спад составил 16,9% к соответствующему периоду прошлого года – антирекорд не только за период кризиса, но и вообще за последние 15 лет. Российский же ВВП в апреле и вовсе рухнул в годовом выражении на 10,5%, а за первые 4 месяца года - на 9,8%.
С одной стороны, официальная безработица, регистрируемая на биржах труда, сократилась на 0,5% - до 2,3 млн человек. С другой - неофициальная безработица, рассчитываемая по методике МОТ, выросла до 7,7 млн человек (свыше 10 % экономически активного населения страны). С одной стороны, рубль существенно укрепился за последние пару месяцев к доллару и евро, с другой - прямые иностранные инвестиции в первом квартале упали до 3,2 млрд долларов - самый низкий показатель за последние 4 года.
С одной стороны, инфляция в апреле затормозилась до 0,7%, с другой – спад ВВП за первый квартал оказался чудовищным: 9,5%. И так практически по всем позициям, характеризующим макроэкономическую ситуацию: на каждый прирост можно найти еще более сильный спад, на каждое ускорение – еще более значимое торможение.
Впрочем, подобная противоречивость характерна практически для всех мировых экономик. Достаточно вспомнить недавние высказывания главы Европейского Центробанка Жана-Клода Трише. С интервалом в одну неделю сначала он заявил, что в странах Еврозоны экономическая активность останется слабой в течение всего 2010 года, а затем уже от лица ведущих мировых центральных банков сказал нечто прямо противоположное: мол, глобальный спад в некоторых крупных странах уже достиг дна, и они ожидают возобновления роста.
Как бы то ни было, экономистам остается только гадать: что же стоит за этими противоречивыми сигналами, и какие из них являются более существенными для характеристики нынешней ситуации. Наверное, для каждой страны ответ свой: при всем глобальном характере нынешнего кризиса по различным экономикам он бьет по-разному.
Что касается России, то тут, безусловно, следует ориентироваться на фундаментальные экономические факторы. Главный из них: в стране продолжается мощный промышленный спад. Рекордный апрельский минус по индексу промышленного производства и столь же рекордный минус по ВВП за первый квартал, увы, перевешивают те плюсы, которыми нас радует финансовая статистика.
Приподнялся фондовый рынок? Но, во-первых, такая тенденция прослеживается на биржевых площадках всего мира. Во-вторых, до этого он упал так сильно, что нынешний рост отыграл лишь малую часть кризисного падения. А в-третьих, обороты нашего фондового рынка настолько малы (по отношению как к ВВП, так и к ведущим иностранным площадкам), что какой-то существенной роли в выздоровлении экономики он просто не в состоянии сыграть.
Замедлились темпы инфляции? Но об этом "достижении" просто смешно говорить в ситуации, когда Россия остается едва ли не единственной страной из ведущей мировой "двадцатки" с двузначной годовой инфляцией. Все споры экономистов на эту тему сводятся к тому, вырастут ли по итогам года у нас цены на 15%, или все-таки на 13,5%? И это при том, что в американской экономике всерьез говорят об угрозе дефляции...
Укрепился рубль по отношению к доллару и евро? Увы, ни предыдущее ослабление национальной валюты, ни нынешнее укрепление не привели к росту импортозамещения, как случилось в аналогичных обстоятельствах после дефолта и девальвации рубля в 1998 году. Статистика красноречива: никаких преимуществ отечественный производитель из колебаний валютного курса не вынес.
Зато промышленный спад, достигший по итогам апреля рекордного уровня, еще непременно скажется: и на росте безработицы, и на падении доходов населения, и на дефиците бюджета, и на обнулении Резервного фонда.
Словом, как ни хотелось бы в нынешней противоречивой ситуации ухватиться за позитивные сигналы рынка, следует признать, что негативные все еще звучат сильнее. А значит, и кризис в России еще не достиг дна, и экономические неприятности отнюдь не исчерпаны.
И все же не хочется завершать очередной анализ ситуации на совсем уж пессимистической ноте. Есть один показатель, который внушает безусловный оптимизм. Как сказал один знакомый аналитик: пока цена на нефть выше 60 долларов, наша экономика будет жить. Баррель как раз перевалил за 60. Остается только надеяться, что это надолго!