Современное религиоведение не только изучает древние религии, каждой из которых – не одна тысяча лет, но и способно давать приблизительные прогнозы их развития. На вопросы газеты "НГ-Религии" о том, как будет в будущем выглядеть религиозная карта мира, какое будущее ждет христианство и что станет с секулярным обществом, ответил президент Украинской ассоциации религиозной свободы Виктор Еленский.
Следствием глобальных демографических процессов стало смещение христианства на юг, отмечает религиовед. По подсчетам авторов "Христианской энциклопедии", ежедневно христиан становится больше примерно на 56 тысяч. Однако если в Африке это увеличение составляет 23 тысячи, то в Европе количество христиан уменьшается. Поэтому такие столицы, как Киншаса, Буэнос-Айрес, Аддис-Абеба и Манила, в большей степени способны сегодня дать представление о христианстве, чем Париж, Лондон или Берлин.
Что это означает для будущего христианства? Церкви Юга гораздо более консервативны, апокалиптичны и ревностны, чем Церкви Севера. Они отбрасывают либеральное христианство, они более мистичны, в них исцеляют и пророчествуют. Такое христианство, которому "всего мира мало", сталкивается на колоссальных пространствах глобального Юга с не менее (если не более!) воинствующим исламом.
Филипп Дженкинс, автор "Грядущего христианства", одной из наиболее обсуждаемых в последнее время религиоведами книг, полагает, что на карте мира в уже обозримом будущем окончательно наметится двадцать стран, где соотношение христиан и мусульман будет приблизительно равным. Относительно десяти из них он предвидит в лучшем случае напряженность в их взаимоотношениях.
По мнению В. Еленского, к середине XXI века христианство вряд ли "успокоится". Волны "великого религиозного возвращения" конца XX столетия, ознаменовавшие подъем разных по содержанию, но одинаково пассионарных движений от Оклахомы до Манилы и от Кракова до Боготы, возможно, схлынут. Но глобализацию, то есть сжатие мира, остановить невозможно. Неизбежность встречи культур и религий ведет не к созданию общей для всех землян мегарелигии, а к поиску новых демаркационных линий между ними, к утверждению и переутверждению старых идентичностей, к восстанию против унификации и обезличивания мира. Полного разрыва христианских Церквей с "землей и кровью", окончательного перехода от "национальной Церкви" к "Церкви свободного выбора" не произойдет; фундаментальные линии деления человечества сохранятся. Но поскольку ни одна религия уже не сможет быть совершенно изолированной от других, будущее христианства в значительной степени будет зависеть от содержания его диалога с другими религиями, и прежде всего с исламом, считает ученый.
Христианство, по его словам, окончательно утратит свою европейскую эксклюзивность. Десятка стран с наибольшим христианским населением в середине века будет выглядеть так: США, Китай, Бразилия, Конго, Индия, Мексика, Нигерия, Филиппины, Эфиопия и Уганда.
Очевидно, продолжится "пентекостализация" христианства (Пентекостализм - пятидесятничество. - Прим. ред.). В значительной степени прошлый век был для него пятидесятническим: в первый день столетия Агнесса Озман из Канзаса заговорила "на языках", а в 2000 году в мире было уже 52,4 миллиона пятидесятников. Удельный вес пятидесятнических, харизматических и неохаризматических Церквей будет и далее расти самыми быстрыми темпами в христианском мире и к 2025 году вырастет еще на 4% по сравнению с началом века.
Христианство станет еще более разнообразным. В 1800 году в мире было 500 христианских деноминаций, сейчас их уже около 40 тысяч. В дальнейшем эта цифра еще более увеличится; в основном за счет так называемых независимых Церквей – африканских, афроамериканских и афролатиноамериканских деноминаций, часто весьма своеобразно интерпретирующих Евангелие. Впрочем, некоторые представления о новозаветной истории, которые можно встретить в украинских селах, не слишком далеко отстоят от верований народности Тарахумара в северной Мексике о Боге, его жене Марии и их сыне Иисусе, создавших индейцев.
Наконец, возможно, что обострение глобальных проблем человечества принудит христианских теологов к смене парадигм богословского мышления. Но эти же проблемы способны привести к попыткам создания некоего глобального, трансконфессионального "консервативного интернационала", противостоящего секуляризму.
То, что в Западной Европе произошло крушение приходской цивилизации, статус священника перестал отличаться от статуса учителя или социального работника, немало церквей превратились из сакральных в культурные объекты и оказалось подорванным "литургическое" течение времени, - все это еще не означает, что европейцы отказались от религии. Их религиозность становится все менее христианской (в данном случае речь не идет о возрастающем мусульманском населении стран ЕС) и еще в меньшей степени церковной. Она становится неинституализированной, созвучной современной индивидуалистической культуре, скорее фокусирующейся на персональном запросе, с акцентом на индивидуальном духовном опыте, чем на пассивном повторении вслед за Церковью ортодоксальных истин. В то же время христианская Церковь именно в Европе, по сути дела, впервые получила возможность оставаться только Церковью и не отвлекаться на "горизонтальное" служение, которое целиком и полностью могут взять на себя "государства всеобщего благоденствия" и чрезвычайно развитые гражданские общества, а заняться служением "вертикальным" (речь идет о современном западном богословии, в котором выделяются два направления: "вертикальное" занимается чистым богопознанием, а "горизонтальное" - церковной социальной доктриной. - Прим. ред.). По-моему, церкви Западной Европы этого еще не поняли. Поэтому церковные школы, больницы и каритативные учреждения там полны народу, а храмы – пусты. Но, во-первых, процесс "еврабизации", то есть увеличения числа мусульман арабского происхождения в Старом Свете, усилит значение католицизма и протестантизма как центров идентичности европейцев, а во-вторых, в европейском христианстве уже сейчас есть точки обновления. Как сказал применительно к Европе французский социолог религии Одон Валле, "если вы тот человек, который покупает акции и ценные бумаги, вам следует покупать христианство. Сейчас цена очень низка. Она должна пойти вверх".
То, что фундаментальные линии деления человечества сохранятся в обозримом будущем, означает, кроме всего прочего, что принадлежность стран постсоветского пространства к определенному цивилизационному ареалу будет сказываться постоянно и в очень большой степени. Как ростки "исходной цивилизации" способны крушить последующие культурные и политические напластования, свидетельствует не только опыт Ирана, но и деисламизированной Ататюрком Турции. Через почти девять десятилетий после его реформ ислам вновь начинает манифестировать тут свою жизнеспособность и укорененность в политике.
После эксперимента по насильственному искоренению религиозности посткоммунистические страны возвратились к старым типам религиозной культуры, формировавшимся задолго до того, как они "встали на путь социалистического строительства". Поэтому характер религиозности в Чехии гораздо ближе к восточно-германскому, чем к словацкому, хотя Чехия и Словакия входили в одно государство, а в Литве – к Польше, нежели к соседней Латвии.
Что же касается перспективы клерикализации общества и сближения Церкви и власти, то, по мнению В. Еленского, такая перспектива вряд ли угрожает России. Вопрос о том, что выше – "священство" или "царство", очень давно решен в пользу последнего.
Специфика же религиозной ситуации на Украине – в наличии нескольких центров религиозной силы. Каждый из этих центров имеет серьезную общественную, культурную и политическую поддержку. Ни одна из Церквей тут не объединяет, пусть даже номинально, более трети всех верующих. На религиозной сцене страны конкурируют три православных и Греко-католическая церковь. Традиционно существенную поддержку в ряде регионов имеет Римско-католическая церковь; очень существенно присутствие позднепротестантских Церквей.
Кроме того, в украинском национализме отсутствует жесткая конфессиональная коннотация – быть "настоящим украинцем" вовсе не означает по определению быть православным, католиком или протестантом – в политическом истеблишменте представлены и первые, и вторые, и третьи. Все это, разумеется, снимает уже сами рассуждения о возможной "клерикализации" для Украины, хотя не отменяет значимость религиозного фактора для различных сфер общественной жизни страны.