Останкинский суд столицы рассматривает дело о смерти студента после операции, неудачно сделанной ему в ООО "Клиника при институте эстетической медицины". "Врачебная ошибка" и ответственность за нее медиков - болезненная тема для российской медицины. Причем остро стоит она не только для бесплатной медицины, но и для платной. Одно из таких уголовных дел сейчас рассматривает Останкинский суд столицы. На скамье подсудимых бывший лор-врач 27-летняя Елена Гузь, пишет "Московский комсомолец"
Потерпевшая Светлана Посохина вследствие лечения потеряла сына. 20-летний студент Эдуард Посохин умер 6 сентября прошлого года после операции, неудачно сделанной ему в ООО "Клиника при институте эстетической медицины". Елена Гузь свою вину не признает. Она уверяет, что летальный исход наступил из-за обстоятельств, предусмотреть которые она не могла. По ее словам, она не отступала от правил ни на шаг, но во время операции выяснилось, что у пациента имеются индивидуальные анатомические особенности, из-за которых и наступили фатальные осложнения.
"Мы в Москву приехали из Красноярска, - рассказывает Светлана Посохина, - все знакомые врачи остались там. Когда в 2002 году у меня возникли проблемы со здоровьем, я обратилась в известную клинику "Мерамед" на Ярославской улице". За три года Светлана потратила на свое здоровье более 400 тысяч рублей.
"Не могу сказать, что там очень хорошо лечили. На родине я получала, мне кажется, медицинскую помощь более квалифицированную и уж точно намного дешевле", - сравнивает она. Но в целом Светлану все устраивало. Стоять в очередях районных поликлиник из-за большой занятости она не могла, а эта клиника находилась недалеко от дома и работы. Сюда же привела она в феврале 2005 года и своего сына.
"Однажды утром Эдик вдруг потерял сознание. У него начались головокружения, слабость. Мы записались на прием к невропатологу", - рассказала Светлана.
Эдику назначили обследование. На анализы, УЗИ, кардиограммы и прочие процедуры ушло 50 тысяч. Предварительный диагноз - остеохондроз, защемление позвонков. Рекомендации при этом врач дал простые - соблюдение режима, отсутствие стрессов, бассейн, физкультура. И предложил лечение у мануального терапевта - массаж, уколы, улучшающие кровообращение. За эти процедуры Посохины выложили еще 20 тысяч. Но улучшения не наступало.
"На одном из приемов терапевт предложил нам обследоваться у лора, - рассказывает Светлана. - Еще лет в двенадцать у Эдика стала плохо дышать одна ноздря, ему часто приходилось пользоваться каплями. Терапевт отвел нас к врачу Елене Гузь". Осмотрев пациента, Гузь назначила ему еще несколько тестов. Это тоже "влетело в копеечку". "Пока готовились результаты, мы уехали отдыхать в Грецию, - рассказывает Светлана. - Не успели перешагнуть порог дома, звонит врач-консультант из клиники: срочно приезжайте".
Светлану огорошили: "Вашему сыну необходима операция, потому что мы нашли причину: это все из-за искривления перегородки носа". Женщина попыталась возразить: Эдик после моря "очень хорошо задышал", прекрасно себя чувствует. Но они и слушать не хотели: "Тем более, раз хорошо чувствует, нужно именно сейчас и делать". Альтернатива даже не обсуждалась.
"Честно говоря, я не была готова к столь радикальным мерам, - качает головой Светлана. - Мы хотели выяснить причину и по возможности обойтись более щадящими методами, ведь я всегда считала, что хирургическое вмешательство - это очень серьезно".
Не дожидаясь, пока Посохина опомнится, ей предложили поговорить с хирургом. И привели опять к лору Гузь. Женщина засомневалась: сможет ли молодой специалист справиться с задачей? "И терапевт, и лор-врач стали убеждать меня, что операция совсем простая, а Гузь, несмотря на молодость, уже довольно опытный хирург - провела таких операций не меньше ста пятидесяти", - сказала Светлана. А чтобы окончательно развеять ее сомнения, медики рассказали, что у клиники есть договор и на каждой операции присутствует маститый хирург из Института им. Склифосовского.
В суде Елене Гузь задавали вопрос: сколько самостоятельных хирургических вмешательств она провела до того, как взялась оперировать Посохина? По ее словам, получалось около двухсот. В половине операций она ассистировала, около сотни якобы провела сама, но в присутствии старшего врача, а полностью самостоятельно, уже работая в клинике, сделала около десяти.
Это подтверждает в своих показаниях в суде и президент ассоциации "Мерамед", главврач "Клиники при институте эстетической медицины" Леонид Король. Правда, с небольшой оговоркой: он не знает точно, скольких людей она прооперировала в клинике самостоятельно, но операции были.
Однако тут выходит неувязочка. Как выяснилось, сертификат, позволяющий оперировать самостоятельно, был выдан Елене Гузь 31 августа. Операцию Посохину она назначила уже на 1 сентября. Получается, что до 1 сентября врач просто не имела никакого права на самостоятельную работу? Тогда о каких десяти операциях, проведенных в клинике, может идти речь?
Операция
Операция началась в 10:25. Кроме Гузь в операционной - только анестезиолог и ассистирующие им медсестры. Никакого обещанного Посохиной специалиста из Склифа нет. Проконтролировать действия начинающего хирурга некому.
Дальнейшее развитие событий становится понятным из заключений экспертов, которые есть в материалах уголовного дела. Гузь делает разрез, удаляет хрящевой нарост. И обнаруживает "довольно массивный костный гребень и утолщение задних отделов перегородки, образовавших толстый и прочный костный блок".
Сложный случай. Опытный врач предположил бы, что при такой костной спайке манипуляции с гребнем могут привести к очень серьезным осложнениям - нарушению целостности лицевой кости и разрыву сонной артерии. Врачу бы насторожиться. Пригласить более опытного коллегу, нейрохирурга. А то и вовсе отказаться от дальнейшего проведения операции. В суде врачу задали вопрос: почему она этого не сделала?
Ответ довольно нелепый: "Цель операции не была достигнута. А повторное хирургическое вмешательство могло быть чревато осложнениями". Гузь взяла в руки долото и подрубила костный нарост. С этой минуты Эдик уже не жилец. Артерия фонтанирует кровью, врач пытается остановить кровотечение. Когда понимает, что ей это не удается, зовет на помощь коллег.
Как следует из заключения эксперта, "повреждения в виде перелома основной кости справа с полным разрывом внутренней сонной артерии являются смертельными, в настоящее время не существует способа сохранить при этом жизнь человека".
Все дальнейшие действия докторов направлены на остановку кровотечения и перевод больного в режим реанимации. Однако, как оказалось, у самой клиники нет возможности оказать помощь в столь сложных случаях. Только в 19.30, после долгих переговоров руководства клиники с другими медорганизациями, Эдуард в глубокой коме был отправлен в Институт им. Склифосовского.
Остается еще выяснить, так ли нужна была эта операция. В своих показаниях в суде Гузь говорит, что "операция была назначена пациенту для улучшения качества жизни" и что это заболевание "не влияет на срок жизни в целом".
А на вопрос судьи, разъясняла ли она возможные осложнения, она тихо ответит: "Да, основные послеоперационные осложнения я оговаривала, но на возможном летальном исходе внимания не заостряла".
Получается, что в случае с Посохиными необходимости в хирургическом вмешательстве не было. Как и любая другая, операция предполагала возможные осложнения вплоть до смерти больного. И врачи это знали. Знали, но продолжали настаивать на своем. Почему? Сегодня Светлана уверена, что знает ответ на этот вопрос. "Теперь я понимаю, что это была психологическая обработка с целью продажи услуг. А врачи - такое складывается впечатление - вели себя как обычные менеджеры. За операцию мы должны были заплатить еще 65 тысяч. Подготовка к ней - анализы и прочее - тоже не бесплатно. Врачу, консультанту полагается процент от этих денег. Мануальный терапевт - тот самый, который уговаривал нас и у которого я тоже в свое время лечилась, - как-то признался мне, что зарплата у него небольшая и на своих пациентов он вынужден смотреть сквозь их деньги".
Елене Гузь, в случае если суд признает ее виновной, грозит до трех лет лишения свободы.
У каждого хирурга есть свое кладбище
Каждое посещение врача - это определенный риск. Полностью исключить погрешности в работе врача невозможно. К сожалению, ошибки врачей - неотъемлемая составляющая их работы. Иногда доктору может не хватить знаний и умений. Кто сможет стопроцентно поручиться за безошибочность поставленного диагноза, назначенного лечения, наконец, за соблюдение врачом всех требований гигиены?
Но случается, что врач допускает не просто ошибку. Если доктор - сотрудник широко разрекламированной, суперсовременной и очень дорогой клиники, а вы - вполне состоятельный клиент, есть опасность, что всю свою энергию он направит не на излечение больного, а на опустошение его кошелька, считает МК. И будет лечить, пока не залечит до смерти.
А если "лечение" врача привело к смерти больного, то доказать виновность медика всегда очень сложно. Зачастую по таким делам суды выносят довольно мягкие приговоры, посчитав вину доктора случайной. Это неудивительно - коллеги виноватых медиков обычно делают все возможное, чтобы скрыть последствия их ошибки. И дело не только в корпоративной этике. Просто медики понимают: сегодня ты - эксперт, оценивающий действия обвиняемого врача, а завтра сам можешь оказаться на его месте.
Но особенно страшно, когда к непрофессионализму врача прибавляется желание заработать на пациенте.
Советы эксперта
1. Задавайте врачу как можно больше вопросов, чтобы понять суть своей болезни и возможные методы ее лечения. Не доверяйте мнению только одного специалиста - продублируйте диагноз как минимум еще в одном месте, а лучше в двух и разных.
2. Просите врача объяснять вам результаты каждого анализа.
3. Если вам необходима госпитализация, выберите ту больницу, где большинство пациентов лечатся от той же болезни: обычно в профильных учреждениях лечение имеет лучший результат.
4. Если вам предстоит операция, обсудите ее с хирургом и убедитесь, что он четко знает, что намерен делать. Взвесьте все возможные осложнения, сравните их тяжесть с предполагаемым положительным эффектом.
5. Попросите кого-нибудь из "дотошных" близких представлять ваши интересы, если сами боитесь показаться излишне любопытным.