Во время теракта на Дубровке политики просто торговали жизнями людей, считает отец 15-летней гомельчанки Ольга Протас, находившейся в числе заложников на Дубровке. Он приехал к зданию театрального центра сразу же, как только узнал о произошедшем и провел у его стен все трое суток.
На мюзикл "Норд-Ост" его дочь пошла вместе со своими 16 одноклассниками. "Культпоход получался в духе советских традиций: билеты - лучшим ученикам, места на балконе, рядом учительница. Счастливые, как тогда казалось, билеты достались 17 ребятам", - пишет сегодня "Белорусская Деловая Газета", опубликовавшая интервью с отцом девочки.
"Все, что происходило, было ужасно, - рассказывает Сергей Протас. - Сначала нам показалось, что федеральные войска станут выводить из Чечни. Потом мы поняли, что политики просто торговали людскими жизнями. Для них 25 процентов потерь - это нормальный показатель, но человеческие жизни в эти проценты не укладываются".
Сергей Протас рассказывает, что многие из политиков использовали происходящее в стенах ДК для поднятия собственного рейтинга. "Я собственными глазами видел и поэтому могу судить о тех людях, которые выступали парламентерами. В такой напряженной ситуации сразу видно, кто есть кто. Например, Кобзон позвонил террористам и сказал: "Я иду". И пошел. Или вице-спикер Мосгордумы Бочаров. Кажется, он сделал для людей все, что только мог. И только в последнюю ночь я увидел его спящим на стуле. А те, которые приходили якобы заступниками, чтобы покрасоваться перед телекамерами┘ Они возвращались утром со свежими лицами", - говорит отец девочки.
Сергей Протас говорит, что в родительском штабе во время обсуждения вопроса проведения митинга на Красной площади рядом с Валентиной Матвиенко стоял чеченский информатор. Весь разговор родителей с вице-премьером он сразу же передавал в здание ДК террористам.
"Еще один скользкий момент - митинг родителей. У меня по этому поводу даже словесная перепалка произошла с Валентиной Матвиенко. Дочь тогда позвонила и сказала, что террористы обещают отпустить детей, если будет митинг на Красной площади. Родители - за, а Матвиенко нам не разрешает, говорит, что опасается за нашу безопасность. А я ей отвечаю: "Боитесь? Тогда подгоните автобусы, посадите в них родителей, отвезите на площадь, снимите "картинку" и передайте ее террористам". Это был реальный шанс попробовать освободить еще 3, 5, 10 человек. Но никаких автобусов не было. Люди пошли самостоятельно, - рассказывает он. - К слову, об информационной безопасности. Чеченские информаторы находились даже в нашем родительском штабе. Когда я с Матвиенко ругался, рядом стояли чеченцы и по мобильнику передавали наш разговор. Ведь никакого входного контроля в родительском штабе не было. Заходили все, кто хотел. И только на третьи сутки установили строгий пропускной режим".
По словам Ольги, чеченцы обращались с ними нормально. "Нам давали еду как детям, а обращались с нами как со взрослыми, - вспоминает девушка. - Нас охраняли четверо мужчин и четверо женщин. Они снимали маски, и периодически кто-то из боевиков подходил к нам и рассказывал о Чечне, о том, что все его родственники погибли, что у них идет война, и какие ужасы творятся в республике. Среди террористок были и совсем молоденькие девчонки - по 16 лет.
Они понимали, что если детей отпустить, то начнется штурм. Они боялись штурма. И мы тоже. Но мы не поддавались страху, рассказывали анекдоты, смеялись. Моя одноклассница Аня Васильева всех заводила. Говорит: "Покажи свою линию жизни. Ну и чего ты ревешь? Она у тебя длинная". Когда пошли третьи сутки, надежды на освобождение почти не осталось. У меня заныло сердце, стала кружиться голова. Я задремала. А очнулась от запаха газа. И сильно испугалась: зал был в сизом тумане. Я смочила салфетку минералкой, вытерла ею лицо, приложила к носу. Больше ничего не помню. Очнулась в больнице: тошнит, все перед глазами плывет. А потом я увидела родное лицо - моего дядю. И поняла, что жива".
"Когда стали выносить первых заложников, прошла информация, что жертв нет. Мы начали искать дочь. Приехали в институт имени Склифосовского, а там - 22 трупа. Где еще искать Олю, не знаем. Хорошо, что дочь быстро очнулась и сообщила врачам номера телефонов. Наше неведение длилось лишь 4 часа. Даже не представляю, как выжили те люди, которые искали своих родных по московским больницам сутки и больше. Теперь мы считаем 26 октября вторым днем рождения Оли.
Я думаю, с Олей произошло чудо. Девочка Даша сидела рядом с Олей. Ее не спасли. И от одной мысли, что с Дашей и еще сотней людей этого чуда не произошло, просто содрогаешься", - говорит Сергей Протас.