Журналист "Московского комсомольца" и депутат Госдумы Александр Хинштейн в субботу приводит новые подробности того, как развивались трагические события в Беслане.
"Не включите свет - снова убьем двоих!"
Как пишет журналист "Московского комсомольца", когда начался захват, первое время никто вообще ничего не понимал. Поначалу были иллюзии, что возможно повторение сценария "Норд-Оста": снабжать заложников водой и едой, отправлять парламентеров и тележурналистов. Но уже первые шаги боевиков показали: "мягкого" варианта не будет.
После того, как их снабдили средствами связи, они передали: не включите воду - через десять минут двое заложников будут убиты. Не включили. Террористы убили двоих детей и выбросили тела.
"Не включите свет - снова убьем двоих!" Не включили. Через десять минут - еще два трупа. (Накануне третьего дня осады, поздно вечером, боевиков предупредили: "Объявлено штормовое предупреждение. Возможно самопроизвольное отключение света". "Держите провода руками, - ответил главарь. - Иначе каждые 10 минут будем убивать по два заложника. И так всю ночь".) Тут уже все поняли: ничего подобного Россия прежде не знала.
Террористы хотели расстрелять Дзасохова, Аслаханова, Зязикова и Рошаля. Всех сразу
Как пишет МК, первый день прошел, по сути, впустую. В дзасоховском штабе царила неразбериха. Боевики требовали на переговоры кого-то из федеральных министров, но ехать никто не решался. (Заместитель генпрокурора Сергей Фридинский и полпред в ЮФО Владимир Яковлев приехали в штаб 2 сентября в обед.)
Только с появлением в штабе руководителей ФСБ начало что-то делаться. По сути, именно они приняли на себя все руководство. Уже вечером были составлены списки заложников. С высокой долей вероятности стало понятно их количество - тысяча с небольшим. (Потом выяснится точно: 1024.)
В срочном порядке в Беслан вызвали бывшего вице-спикера Госдумы и президента "Славнефти" Михаила Гуцериева (ныне - президента компании "Руснефть"), обладающего большим опытом ведения переговоров с боевиками и вообще серьезным авторитетом на Кавказе.
Рано утром 2 сентября Гуцериев позвонил боевикам по мобильному телефону. Все разговоры шли с включенным динамиком.
От имени террористов переговоры вел человек, назвавший себя Шейху (ударение на последнем слоге). Судя по произношению, он был славянином. По крайней мере, когда Гуцериев попытался заговорить с ним на ингушском, тот отрезал: "Говорите только по-русски". "Кто вас уполномочил?" - спросил Шейху Гуцериева. "Президент России и федеральное правительство. Я пришел спасти вас". "Спасти нас?" - засмеялся Шейху. "Да, вас..."
До этого Шейху требовал, чтобы на переговоры с ним пошли четыре человека: Дзасохов, Зязиков, Аслаханов и доктор Рошаль. Аслаханов и Рошаль прилетели в Беслан. Зязикова нигде не было. (Его безмятежным нашли только на второй день, в московском "Президент-отеле".)
Дзасохов все время находился в штабе, однако в переговоры вступать не решался. Он боялся даже взять телефонную трубку. Тогда Шейху позвонил Рошаль: "Я готов сейчас прийти к вам, вместе с водой и медикаментами". "Если ты подойдешь ближе чем на 30 метров, - ответил террорист, - получишь пулю".
Сам по себе Рошаль был им не нужен. Они хотели заполучить всех сразу, чтобы казнить на месте. К каждому у них был свой счет. Дзасохова, Аслаханова и Зязикова они считали отступниками и предателями. Рошалю не могли простить того, что в "Норд-Осте" тот передавал всю информацию спецслужбам и не стесняясь признавался в этом перед телекамерами.
Дзасохов притащил в штаб кого-то из духовных лидеров мусульман, но Шейху говорить с ним не стал, бросил трубку. "Если мне позвонит кто-то еще, кроме тебя, - заявил он Гуцериеву, - я убью десять новых заложников.
Раб Аллаха Шамиль Басаев - Его превосходительству президенту Путину
Журналист МК отмечает, что никакие посулы и уговоры на Шейху не действовали. Ему предлагали обменять детей на арестованных после ингушских событий людей (31 боевика), но он лишь смеялся в ответ: "Вы не понимаете! Мы пришли не торговаться и договариваться. Либо мы добьемся своего, либо умрем вместе с детьми".
"Какие ваши условия?" - "Мы передадим их письменно". - "Кому? Может быть, Аушеву?" - "Аушев?.. Пусть идет. Мы гарантируем ему жизнь".
Спешно вызванный из Москвы генерал Аушев пошел на переговоры. Никакой техники или оружия брать с собой он не стал (хотя его обыскивать и не стали: верили на слово). Боевики отдали Аушеву письмо. В переговоры они не вступали. Через полчаса после этого были освобождены грудные дети - самому Аушеву их не отдали, чтобы не создалось впечатление, будто тот в чем-то их убедил.
Текст письма был сразу же доложен президенту. Прямую связь с Путиным держал Дзасохов (он звонил ему в среднем каждые три часа). Оно было адресовано "Его превосходительству президенту Путину". Подписал письмо "Раб Аллаха Шамиль Басаев".
Документ содержал пять условий, при выполнении которых заложники получат свободу: а) Путин должен подписать указ о прекращении войны в Чечне; б) вывести оттуда войска; в) Чечня как самостоятельное государство входит в СНГ; г) Чечня остается в рублевой зоне; д) в Чечню и на Северный Кавказ вводятся миротворческие силы СНГ.
Отныне план боевиков стал ясен окончательно. Они рассчитали все четко. Без воды и еды уже на четвертые-пятые сутки дети начали бы умирать. Идти на штурм спецназ не мог: рядом со школой собрался весь город.
Обезумевшие люди готовы были растерзать каждого, кто ринется на штурм. У многих было оружие. Стихийно формировались отряды самообороны. Подкрепление привел и президент Южной Осетии Эдуард Кокойты.
Впрочем, руководство ФСБ и без того не хотело штурма. Первый замдиректора Владимир Проничев, руководивший до этого спецоперацией в "Норд-Осте", с самого начала категорически возражал против любого силового сценария. Планов захвата школы ФСБ не разрабатывала в принципе.
Сильнее всего на людей действовало то, что боевики не пропускали в здание ни воду, ни еду. Наверное, если бы не это обстоятельство, родственники вели бы себя гораздо спокойнее. Но, видя, как жадно, задыхаясь пьют воду освобожденные дети, толпа заходилась в неистовстве.
Путину предлагали подписать фальшивый указ
Александр Хинштейн пишет, что в таких условиях уже в ближайшие дни президент оказался бы перед страшным выбором: либо принять условия террористов. Либо - обречь детей на верную смерть.
И то и другое было для него неприемлемо, но третьего выхода, увы, не существовало. Правда, некоторые члены штаба предлагали подписать фальшивый указ, но это предложение завернули с ходу. Было очевидно, что террористы не удовлетворятся одной только бумагой и потребуют объявить указ по всем каналам телевидения. После этого обратного пути уже не было бы.
Тогда возникла другая идея - привлечь к переговорам Масхадова. Дзасохов и Аушев по телефону нашли Закаева. Тот пообещал доложить Масхадову и сообщить его условия. Перезвонил поздно ночью. "Масхадов готов связаться с людьми. Нужна гарантия, что вы не будете пеленговать разговор и не повторите дудаевский сценарий". Решение вопроса отложили до утра.
На третий день Гуцериев убедил Шейху отдать тела погибших. К тому времени в здании находился уже 21 труп. Это были те заложники, которых бандиты убили в доказательство серьезности своих намерений, и родители, погибшие в первые же минуты на общешкольной линейке. (У одного из отцов оказался с собой пистолет. Когда начался захват, он успел застрелить боевика, но тут же был убит.)
Кроме того, еще двух шахидок (изначально их было четыре) террористы расстреляли сами. Женщины отказались воевать с детьми. До начала "операции" им говорилось, что захватывать предстоит какой-то военный объект.
"Хорошо, ответил Шейху, - пусть к школе, по левому борту, подойдет грузовик с четырьмя сотрудниками МЧС в форме. Двое - в кабине. Двое - в кузове. И никаких фокусов". Спасатели пошли в школу. Они старались держаться как можно спокойнее, хотя понятно было, что творилось у них на душе.
Заложники попали под перекрестный огонь
В 13:05 раздался первый взрыв. Уже потом выяснится, что взорвалась мина, прикрепленная под потолком на скотче. От жары и духоты пленка порвалась, и смертоносный заряд рухнул на пол.
Вслед за первым - громыхнул и второй взрыв. Это уже боевики, решив, что спецназ идет на штурм, сами привели в действие мину. Взрывной волной вынесло все окна и двери.
Окровавленные, обессиленные дети принялись разбегаться в разные стороны. Вопреки официальной версии, террористы по ним не стреляли. Все, кто погиб у здания, - попали под перекрестный огонь, потому что, услышав взрывы, осетинские ополченцы открыли шквальный огонь. Боевики начали отстреливаться в ответ.
Вокруг школы царила страшная неразбериха. Толпа бесчинствовала. У омоновцев пытались отбирать автоматы. Пробовали ворваться даже в штаб. Двух людей, заподозренных в связи с террористами, разорвали на месте. "Я политический труп! - вопил, бегая по штабу, Дзасохов. - Теперь мне конец!" (Даже в такие минуты он думал в первую очередь о себе.)
"Что вы наделали?!" - кричал в трубку Гуцериев. "Вы обманули нас, - орал в ответ Шейху. - Теперь вы несете ответственность за все!" - "Да нет никакого штурма, - убеждал Гуцериев. - Разберитесь у себя внутри".
Однако ситуация уже вышла из-под контроля. Когда стало ясно, что детей внутри нет, спецназ приготовился к штурму. Над зданием низко повисли три вертолета, но боевики настолько хорошо приготовились к обороне, что сумели автоматной очередью подбить один из них. (Потом в новостях скажут, что какой-то вертолет был обстрелян в Чечне.)
Школа была превращена в неприступную крепость. Бандиты оборудовали бойницы, запаслись несметным количеством патронов и боеприпасов. Чтобы избежать подкопа, даже вскрыли полы.
Тем не менее бойцы спецназа ФСБ ("Альфа" и "Вымпел") ринулись на штурм. ("Они сражались как герои", - это единое мнение всех очевидцев и членов штаба.)
Последний телефонный разговор между Гуцериевым и Шейху состоялся примерно в шесть часов вечера. Впрочем, это был скорее не разговор, а один сплошной крик. "Во всем виноваты вы и ваш Кремль", - сказал на прощание террорист. Гуцериев бросил трубку. После этого телефон Шейху больше уже не отвечал.
Бой закончился в час ночи, когда был убит последний боевик. Ни один бандит из здания не вышел. Правда, досталось это слишком дорогой ценой. Двадцать один чекист был ранен. Десять - погибли. Четверым из них посмертно присвоены звания Героев России.